Эксперты отмечают, что правительство Республики Беларусь при проведении промышленной политики склонно следовать определенной моде. То есть, примерно каждые пять лет находится какой то новый, уникальный метод для приведения в чувство угасающих промышленных гигантов.
Иногда – эффективный, иногда провальный. Но на очередные президентские пять лет формируется очередная мода промышленных преобразований.
В конце 90-х пошла мода на СЭЗ. Первая появилась в 1996 году, последняя – в 2002 году. СЭЗ помогли увеличить промышленное производство, но панацеей не стали. За ними последовали государственные концерны. «Белнефтехим», «Беллегпром», «Белгоспищепром» и другие, существующие и сегодня, но подвергаемые нещадной критике со стороны независимых экспертов. Также была модной модернизация предприятий, но она прошла очень быстро, нанеся бюджету огромный урон. Далее были вертикально интегрированные холдинги (было создано порядка 30-ти), пока в финале, в июне 2014 года, не был создан холдинг на базе МТЗ, с присоединением девяти предприятий-смежников.
И вот сегодня, в Совете министров, достаточно молодые министры,
намереваются следовать западной моде, где в тренде сетецентрические и горизонтально интегрированные структуры. И в результате в правительстве появилась идея создания промышленных кластеров.
Что именно понимается под кластером? Начальник управления науки и инновационной политики Минэкономики Дмитрий Крупский поясняет, что это совокупность юридических лиц и частных предпринимателей, которые действуют на договорной основе и совместно участвуют в процессе формирования добавленной стоимости. Этот опыт получил развитие прежде всего в Германии. По словам европейцев под кластером можно понимать компании, территориально сосредоточенные в определенном месте, в диаметре не более 100 км.
В чем смысл сотрудничества предприятий в рамках кластера? Называются три причины. Первая: добровольное участие, в отличие от холдингов. Второе: самоорганизация, где сами участники определяют каким быть кластеру, как его развивать, в каких направлениях сотрудничать. Третье: оптимальное соотношение конкуренции и кооперации.
Дмитрий Крупский подробно описывает плюсы и минусы кластеров. Основное преимущество – экономия ресурсов. Участники кластера могут проводить разные мероприятия совместно, например совместное обучение сотрудников разных компаний. Или же можно договориться о совместных действиях на рынке. Также имеет значение открытый доступ к коммерческой информации и деловому опыту. И конечно, коллективное продвижение интересов участников. Можно позиционировать себя в качестве некоего объединения, у которого присутствуют совместные интересы, и которое может продвигать их в госорганах, в СМИ, в местной власти и пр.
Среди недостатков отмечается в первую очередь сложность обеспечения координации действий и согласование интересов участников. Кроме того, существует опасность, что после вхождения в кластер предприятие утратит свою уникальность. Наверняка, «продвинутая» компания больше потеряет, чем приобретет, раскрыв свои секреты менее успешным участникам.
В чем отличие кластера от холдинга? Прежде всего кластер не является юридическим лицом. Далее, в кластере, в отличие от холдинга, декларируется равенство всех участников (в холдинге существует управляющая компания, которой подчинены остальные). И наконец, территориальная локализация кластера, не обязательная для холдинга.
Дмитрий Крупский утверждает, что на сегодняшний день кластеры сформированы в половине развитых экономик мира. Только в Евросоюзе насчитывается порядка 2000 кластеров. Идеи кластерного развития экономики становятся популярными в России и в Казахстане. При этом формироваться кластеры могут как снизу вверх, так и сверху вниз, когда процесс запускается по решению местных органов управления. Основная задача государства – предоставлять прямые субсидии для формирования инфраструктуры, что сильнее всего остального будет стимулировать предприятия организовываться в кластеры, заключает Д.Крупский.